сунул их в карман, оглядел изумленные лица и изобразил нечто отдаленно похожее на улыбку. Клэр пребывала в расстроенных чувствах. Адвокат, собрав очередные данные, проводил в уме краткую проверку на логичность, а Штумм надулся как индюк.

— Номером ошиблись, — еле слышно выговорил Оуэн.

Штумм наградил его пристальным свирепым взглядом, после чего поднял ручку, подписал контракт…

…и Оуэн наконец-то смог перевести дух. Штумм взглянул на него свирепее прежнего, бросил ручку и подтолкнул документ к краю стола. Юрисконсульт чопорно встал:

— Теперь свидетели.

— Для договора купли-продажи? — удивился Штумм. — Разве это необходимо?

— В данном случае желательно, — произнес юрисконсульт тоном, не терпящим возражений.

— Хорошо, я засвидетельствую, — сказал Оуэн. — Где расписаться?

— Нет, не вы. — Адвокат пригвоздил его к месту ледяным взглядом. — Вы кровный родственник, а свидетель должен быть беспристрастен.

Оуэн прекрасно понял, какой смысл кроется в этих словах: свидетель должен находиться в здравом уме. Но он так вымотался, что решил не обижаться на прозрачный намек.

* * *

В сей непредвиденный момент на террасе был замечен доктор Крафт, семенивший к дверям.

— Шеф Иган! — позвал он типичным для него мягким, но взволнованным голосом. — Шеф Иган, не видно ли следов моего малютки Максля?

— Доктор Крафт! — завопил Оуэн, после чего, шокированный громкостью собственного крика, подошел к разбитой раме и сказал уже тише: — Доктор Крафт, можно вас на секунду? Нам нужен свидетель, чтобы заверить подпись дяди Эдмунда.

— Два свидетеля, — поправил его адвокат.

— Ах да, конечно, — просиял доктор Крафт. — С превеликим удовольствием. Дорогой мой шеф, не согласитесь ли вы быть свидетелем второй стороны? Идите сюда!

Оуэн тяжело сглотнул и отступил в сторону, чтобы впустить в библиотеку новых действующих лиц. В конце концов, контракт подписан, худшее уже позади. Но он держал руку на часах, горячо молил всех богов избавить его от необходимости снова переводить стрелки и смотрел, как доктор Крафт проставляет на контракте свой в высшей степени узнаваемый автограф.

Иган, по обыкновению, ненадолго застопорил процесс: ему требовалось знать, на каком документе он ставит свое имя. Порозовевший, но непреклонный, он отнес контракт к окну и углубился в чтение. Оуэн крепко сжимал часы, не спускал глаз с шефа полиции и напряженно вслушивался в ожидании фатального телефонного звонка.

Наконец зануда Иган удовлетворенно кивнул, разгладил контракт на подоконнике и старательно нацарапал на нем свою подпись. Он почти закончил, когда телефон разразился яростным звоном.

— Я сам! — Дядя Эдмунд пресек поползновения Оуэна ловким движением руки. — Алло? Алло? Ну да, естественно, это С. Эдмунд Штумм. А кого вы ожидали услышать? Я… О, «Метро»! — И его голос сделался сладким как сироп.

Все присутствующие впали в безмолвный транс. В тишине зажужжал голос из трубки, — наверное, так говорил бы шмель, наделенный человеческой речью.

— Мне велено сообщить вам, мистер Штумм, — сказал шмель, — что мы пересмотрели свою позицию в отношении «Леди Пантагрюэль». Руководство только что заключило договор с Джессикой Тэнди, и мы желаем, чтобы первую контрактную роль она исполнила в фильме по вашей пьесе. Мы готовы заплатить дополнительно десять тысяч, если пьеса еще продается.

— Ну конечно же продается! — радостно вскричал дядя Эдмунд. — Я… я перезвоню вам через пять минут, спасибо и не прощаюсь!

Еще не положив трубку, он вскочил со стула и шагнул к Игану, намереваясь забрать у него контракт.

— Отдайте контракт! — потребовал он. — Иган, слышите? Давайте его сюда, немедленно, пока я не приказал вас уволить!

— Иган, нет! — исступленно крикнул Оуэн и метнулся вперед. — Не отдавайте! Он подписал! С этого момента пьеса принадлежит Клэр!

— Докажи! — взвился дядя Эдмунд. — Я подам на тебя во все мыслимые суды по всей стране! Ты знал, что «Метро» согласится на мои требования, и твои вороватые друзья тоже об этом знали! Теперь понятно, почему ты так торопился меня обдурить!

— Что? Ах ты, тщеславная старая жаба! — воскликнула Клэр, едва не задохнувшись от гнева.

— Клэр! — Оуэн заметался по библиотеке. — Иган, умоляю! Дядя Эдмунд!

— Иган! — сказал приказным тоном дядя Эдмунд. — Не забывайте, кто я. Давайте сюда мое имущество, или я сделаю так, что к вечеру вы останетесь без работы!

— Ох, ну и враль! — лепетал Оуэн. — Иган, он уже добился вашего увольнения. Ну же, рассердитесь на него, озверейте! Разве не помните, как мэр только что отправил вас в отставку? Да, я знаю, что этого еще не случилось, — вернее, это случилось, но вы пока не в курсе! Иган!

Но Иган, встревоженно поглядывая на Оуэна, повел себя самым предсказуемым образом: вложил контракт в протянутую ладонь Штумма.

Оуэн со стоном достал из кармана часы, перевел стрелки на пять минут назад и почувствовал, как сердце уходит в пятки, ибо в душе у него зародилось смутное подозрение, что на сей раз путь окажется совсем неблизким.

И он был совершенно прав.

8. Управляемый снаряд

К его вопиющему ужасу, мир содрогнулся и рассыпался на части!

Оуэна скрутило так, что он едва не растерял все зубы. Мертвой хваткой сжимая часы, Питер с головокружительной скоростью уносился в неведомые измерения, вращаясь вокруг собственной оси. Якорь поднимали пренеприятнейшими рывками, а на конце цепи раскачивался Оуэн — словно маятник, рассекающий время.

Загромыхала вчерашняя буря. Рассеянная в пространстве и времени молния озарила библиотеку тусклой серой вспышкой, и за окном Оуэн разглядел торжествующий кипарис, восставший из водной могилы и укоренившийся на прежнем месте. Очередной рывок. Оуэн стал подниматься в неизвестном направлении, и маятник времени закачался с амплитудой, далеко выходящей за рамки наложенных часами ограничений. Вконец обезумевший Питер увидел добродушного слюнявого младенца — должно быть, самого себя в ранней юности, — после чего ему явился немолодой бородатый джентльмен (Оуэн смутно помнил, что это его дед), а потом — группа индейцев с суровыми лицами, возводивших террасу под сенью молодого и гибкого кипариса. На мгновение маятник завис в крайней точке; мир сделался реальным и вновь обрел цельные очертания, но не успел беспомощный Оуэн собраться с мыслями, как маятник, увлекая его за собой, пошел в обратную сторону, на сей раз быстрее, и вот он, тот самый миг, когда Клэр, ее адвокат, Иган, доктор Крафт, Штумм и Оуэн стоят вокруг стола…

Но маятник не остановился!

Мимо проносились размытые лица и бессвязные события. Оуэну показалось, что он видит самого себя с седой бородой, рядом — пожилую, но по-прежнему милую Клэр, а вокруг них обоих — выводок любвеобильных внуков. Очередная пауза, новый рывок, и лица исчезли.

Оуэн не сомневался, что его вытягивают вместе с якорем, словно глубоководную рыбу, и как только он окажется на